К ВОПРОСУ О ЛАТЕНТНОСТИ РЕНТНЫХ ДОХОДОВ В ОТЕЧЕСТВЕННОМ АГРАНОМ СЕКТОРЕ

 

Щипанов Э.Ю. (РГЭУ «РИНХ», г.Ростов-на-Дону, РФ)

 

Reorganizations in the system of land ownership and land use institutions in the Russian economy led to the formation of ideas about the absence of the actual land rent in the agricultural sector. However, an objective analysis indicates the formation of excessive added value in the national agriculture. Latency of processes of the added value distribution predetermines the necessity of development of rental income quantitative evaluation methods.

 

Одним из основных элементов радикальной трансформации социально-экономического устройства российского общества в конце XXв. стала очередная попытка решения земельного вопроса. Фундаментальность прочих новаций системного характера на какое-то время оттеснила на второй план преобразования в этой сфере, но не привела к уничижению их последствий. Так, тектонические сдвиги в структуре собственности на природные ресурсы, произошедшие в ходе реализации земельной реформы в России, не имеют аналогов в современной экономической истории ни по масштабам, ни по скоротечности.

Следует отметить, что отечественная история богата земельными реформами - только за последние 300 лет было проведено шесть крупных преобразований в этой сфере. Причем особенности исторического процесса в России в значительной степени предопределили отсутствие эволюционного характера в развитии земельных отношений. В этой связи стабильность правовых и экономических основ применительно к указанной области можно рассматривать скорее как исключение, поскольку с традиционно присущей земельным реформам в российских условиях непоследовательностью непродолжительные и революционные по своему характеру попытки либерализации сменялись неминуемым регрессом.

Закономерным следствием подобного развития стало отсутствие полноценной системы институтов землевладения и землепользования, соответствующих рыночной экономике и составляющих ее фундамент в сфере аграрного производства. Так, возвращаясь к последнему отечественному опыту реформирования в сфере земельных отношений, приходится констатировать, что, несмотря на принятие соответствующих нормативных актов, денационализация земельных ресурсов в течение всего транзитивного периода носила исключительно декларативный характер. Более того и в настоящее время в российском обществе вопрос о частной собственности на землю по-прежнему остается дискуссионным, а ее доминирование является скорее статистической фикцией, нежели реальной характеристикой структуры собственности на факторы производства в сельском хозяйстве. В конечном счете, концентрация внимания на распределении лишь титулов собственности привела к тому, что земельные ресурсы в современной российской экономике вовлекаются в производственный процесс на квазирыночной основе. При этом становление пропорций распределения созданной в аграрном секторе добавленной стоимости и механизма участия в нем земельных собственников практически игнорируется исследователями. Вместе с тем дискуссии об обоснованности многообразия форм собственности на землю или превалирования частной ее формы не имеют самостоятельного значения вне рентной проблематики, так как «собственность означает прежде всего право на ренту» [8, с.156]. Таким образом, сохраняется несоответствие экономической реализации частной собственности ее юридическому закреплению, поскольку «присвоение ренты является главной формой реализации собственности» на ресурсы [4, с.183]. В итоге сельское хозяйство современной России представляет собой комплекс вопиющих парадоксов. Действительно, аграрный сектор экономики страны, обладающей более 10% сельскохозяйственных угодий мира, не может обеспечить ее продовольственной безопасности. И это при том условии, что среднеотраслевой уровень оплаты труда несопоставим со значениями аналогичного показателя для развитых стран, а земля согласно официальной статистике используется практически бесплатно. Но если первая из перечисленных особенностей отечественного аграрного производства может быть интерпретирована как результат сохраняющейся избыточности трудовых ресурсов в сельской местности, то последняя не имеет рационального объяснения.

По нашему мнению, именно преобразования системы институтов землевладения и землепользования в российской экономике привели к становлению и широкому распространению искаженных представлений о значимости отдельных факторов сельскохозяйственного производства и механизмах формирования земельной ренты. Следствием этого стала очевидная недооцененность земли как фактора производства в отечественном аграрном секторе, предопределившая экстенсивность ее использования. В этой связи и сегодня можно встретить высказывания отдельных отечественных аграриев о возможности отсутствия ренты или даже существования отрицательной земельной ренты и на этом основании - необходимости всестороннего государственного датирования сельскохозяйственного производства и законодательного ограничения функционирования рынка сельскохозяйственных угодий.

При этом сомнение в существовании земельной ренты в современном аграрном секторе России является весьма распространенным. В частности ряд исследователей полагает, что действие закона земельной ренты в силу определенных обстоятельств в российских условиях теряет всеобщий характер. Причем одни из них в качестве основной причины подобной аномалии указывают на крайне неблагоприятные природно-климатические условия, предопределяющие низкие показатели физического объема сельскохозяйственного производства. Безусловно, опыт международных сопоставлений урожайности основных сельскохозяйственных культур формально подтверждает приведенный тезис. Так, например, в России средняя урожайность зерновых в 4,4 раза, а картофеля в 3,6 раза ниже, чем в Нидерландах. Однако, по мнению автора, подобные сравнения являются некорректными, поскольку не учитывают существенных различий в уровне интенсификации аграрного производства. В этой связи весьма показательна следующая ретроспективная иллюстрация: урожайность в зерновом хозяйстве России в середине XIXв. составляла всего 40% от уровня США, к 1913г. она достигла уровня американских ферм, а в 80-х годах XXв. относительное отставание было таким же как накануне отмены крепостного права. Таким образом, низкая урожайность в отечественном аграрном секторе не может рассматриваться как исключительное следствие неблагоприятных естественных условий. Тем более приведенный выше тезис представляется ошибочным, если учесть тот факт, что показатели урожайности в сопредельных странах с куда более суровыми климатическими условиями также значительно превосходят российские: в Финляндии урожайность зерновых культур выше, чем в среднем по России почти в 2 раза [9, с.799].

Прочие сторонники отсутствия земельной ренты в сельском хозяйстве России в качестве аргументации собственной позиции обращаются к основным статистически показателям, характеризующим экономические результаты функционирования отечественного аграрного сектора. Они полагают, что современные данные в среднем по экономике страны не позволяют говорить о реальном функционировании исследуемой экономической категории. [2, с.17]   В частности, это подтверждается значительным отставанием фактического уровня рентабельности в аграрном секторе от минимально необходимого для обеспечения условий расширенного производства уровня. При этом в качестве основной причины, препятствующей формированию в сельскохозяйственном производстве необходимой величины прибыли и на этой основе земельной ренты, указывается изъятие доходов из аграрного сектора через систему диспаритета цен. В результате распределительные отношения в современной аграрной экономике России включают «невидимое» изъятие дохода из сельского хозяйства, суть которого заключается в том, что сложившиеся ценовые соотношения приводят к поступлению в народнохозяйственный оборот и потреблению продукции сельского хозяйства по относительно низким ценам. Так, в годы реформирования цены на сельхозпродукцию росли в 4 раза медленнее, чем на приобретаемые промышленные средства производства и услуги, что привело к изъятию из отрасли через систему цен в отдельные годы до 10-12% валовой продукции в текущих ценах [5, с.11].

Иная аргументация при близких по своему содержанию выводах обнаруживается у исследователей институционального аспекта трансформации экономических отношений в сфере землевладения и землепользования. По их мнению в современной аграрной сфере российской экономики рыночные цены на сельскохозяйственную продукцию колеблются на уровне издержек ее производства на землях не худшего, а среднего качества. Подобная ситуация обусловлена тем, что, с одной стороны, в силу расположения основной части земельных ресурсов в неблагоприятной климатической зоне для отечественного аграрного производства характерна высокая энергоемкость, а с другой – отсутствие со стороны государства жестких протекционистских действий привело к расширению импорта дешевого продовольствия. В результате себестоимость производства сельскохозяйственной продукции во многих регионах страны при равновеликих затратах капитала оказалась выше сложившихся рыночных цен, что привело к нерентабельной хозяйственной деятельности значительной части товаропроизводителей на протяжении ряда лет. Однако адекватного сокращения используемых в аграрном секторе земельных ресурсов не произошло в силу административного принуждения со стороны государства, декларирующего в качестве одной из основных целей своей земельной политики сохранение масштабов землепользования или, по крайней мере, поддержание сельхозугодий в функциональном состоянии. В конечном итоге это привело к иррациональности поведения значительной части субъектов земельных отношений в сельском хозяйстве и как следствие - к формированию и развитию экономических  диспропорций при вовлечении земельных ресурсов в хозяйственный оборот. В частности, убыточность продукции худших и части средних по качеству земель в некоторой степени компенсировалась за счет производства на лучших участках, что при обобщении на уровне аграрного сектора в целом, а иногда и в масштабах отдельных сельхозпроизводителей, приводит к ощущению отсутствия земельной ренты.

Однако приведенная точка зрения основана на ряде допущений, которые, по мнению автора, являются несостоятельными. Во-первых, оптимальная рентабельность представляется неоднозначной величиной, определение которой помимо собственно экономического обоснования требует учета существующих макроэкономических условий, особенностей системы хозяйствования и состояния аграрного сектора производства. Во-вторых, рентабельность, рассматриваемая как отраслевой индикатор, не применима для подобного рода оценок, поскольку, с одной стороны, является результатом агрегации для весьма разнородной по уровню экономической эффективности совокупности сельскохозяйственных производителей, а с другой – по своему содержанию не позволяет дать характеристику прибыльности аграрного производства в целом. И, наконец, в-третьих, полагаем, что неудовлетворительные экономические результаты функционирования отечественного сельского хозяйства не корректно относить лишь на счет качества используемых земельных ресурсов. В этой связи регистрируемая рентабельность является следствием низкой эффективности аграрного производства в целом.

Вместе с тем при наличии товарного производства в экономике, в какой бы степени она не подвергалась государственному регулированию и насколько бы серьезные проблемы не испытывал ее аграрный сектор, всегда существуют объективные предпосылки образования земельной ренты. При этом необходимые условия возникновения дополнительной прибыли и превращения ее в земельную ренту связаны с особыми условиями воспроизводства в сельском хозяйстве, и прежде всего – с ограниченностью и неоднородностью земельных ресурсов, пригодных для нужд аграрного производства. До тех пор, пока земельные участки как объект хозяйствования различаются по своему качеству и местоположению, существует различие в производительности затрат на разных участках, а значит - условия существования земельной ренты.

Что же касается современного состояния отечественного аграрного сектора, то для него является характерным не только наличие значительного количества убыточных предприятий, но и постепенный рост значимости эффективных с экономической точки зрения производителей. Так, по итогам 2006г. 80,7% валовой продукции крупных и средних сельскохозяйственных организаций приходилось на рентабельные предприятия. При этом 7,4% товарной продукции сельхозорганизаций было произведено хозяйствами с рентабельностью 50% и выше, причем средний уровень рентабельности в этой группе составил около 70%. В свою очередь удельный вес продукции, произведенной предприятиями с наихудшими экономическими результатами (убыточность более 50%), в 2006г. оказался ниже 0,5%. Следует отметить, что площадь пашни, занимаемой наиболее эффективными сельхозорганизациями, несмотря на некоторое сокращение их числа, остается стабильной, в то время как размеры землепользования аутсайдеров аграрного производства только за 2005-2006гг. сократились в полтора раза. В целом же на прибыльные предприятия приходится 65% площади пашни. При этом доля чистой добавленной стоимости в валовой продукции в хозяйствах с положительным экономическим результатом функционирования составила около 30,3%, что даже превышает значение аналогичного показателя, рассчитанного для сельского хозяйства США. [1, с.49]

Таким образом, в современных условиях имеет место образование избыточной добавленной стоимости в сельскохозяйственном производстве России, которое, на наш взгляд, может рассматриваться в качестве прямого подтверждения наличия земельной ренты. Фактически же распространенность представлений об ее отсутствии является либо результатом экономической неэффективности конкретных сельхозпроизводителей, оказывающихся не в состоянии обеспечить необходимый объем производства для адекватного вознаграждения привлекаемых ресурсов, либо следствием использования ренты для преодоления дефицита инвестиций или финансирования излишних трудозатрат. Вместе с тем проблемы в области институционализации рентных доходов земельных собственников приводят к ошибочной интерпретации установленных фактов, в соответствии с которой низкий уровень рентабельности отечественного аграрного сектора в целом представляется в качестве условия, исключающего формирование ренты.

В условиях доминирования рыночных принципов распределения значительная часть процессов, лежащих в его основе, является скрытой, нерегистрируемой. При этом современное положение обусловливает возможность и неизбежность существования широкой гаммы переходных форм распределительных отношений, многие из которых по вполне объективным причинам также носят латентный характер. Как следствие органы государственной статистики просто не успевают своевременно отслеживать происходящие изменения в сфере распределения доходов, поскольку зачастую методики сбора и обработки первичной информации, а также расчета отдельных показателей в быстро изменяющихся условиях оказываются не актуальными и заведомо безрезультатными. В частности, поступления в бюджеты домохозяйств россиян в виде земельной ренты формально не существуют, будучи недоступными для мониторинга со стороны органов государственной статистики.

В современных условиях возросший интерес к рентной тематике сводится в основном к установлению круга потенциальных участников и пропорций распределения природной ренты. При этом процессы образования ренты в рамках подобных исследований игнорируются. Как следствие количественные оценки этой категории все чаще носят абстрактный характер или же являются числовой иллюстрацией экспертного мнения исследователя. Что же касается более конкретных оценок земельной ренты, то среди современных отечественных исследователей присутствует разнообразие мнений относительно исходной теоретической концепции и подходов к реализации в существующих условиях. Среди альтернативных вариантов решения указанной задачи можно выделить предложения об использовании разработок в области оценки земельной ренты, осуществленных в условиях плановой экономики, либо методики рентных расчетов на основе существующей статистической информации или нормативные подходы. [2,7] Закономерным следствием такого плюрализма стало наличие весьма противоречивых количественных оценок ренты.

В связи с изложенным выше нам представляется, что, учитывая латентный характер процессов распределения добавленной стоимости в сфере аграрного производства, разработка методики статистической оценки рентных доходов с сельскохозяйственных угодий позволит существенным образом скорректировать имеющиеся представления об уровне и структуре доходов земельных собственников. В конечном счете, это является необходимым условием повышения эффективности использования земельных ресурсов в аграрном секторе российской экономики.

Литература

1.Борхунов Н., Родионова О. Воспроизводство в сельхозорганизациях с разной рентабельностью // АПК: экономика, управление. – 2008. - №7.

2.Буздалов И.Н. К дискуссиям о земельной ренте // Аграрная Россия.-2004.- №3.

3.Львов Д.С. Вернуть народу ренту. – М.: Эксмо, 2004.

4.Маркс К., Энгельс Ф., Соч. 2-е изд. Т.25, ч.II. -  М.: Политиздат, 1986.

5.Методические рекомендации по определению объема финансовых ресурсов, изъятых из аграрного сектора экономики через систему цен. – М.: ВНИИЭСХ, 2005.

6.Методология оценки рыночной стоимости земель сельхозназначения в США // АПК: экономика, управление. – 2007. - №3.

7.Мещеров В.А. Современные рентные отношения: теория, методология и практика хозяйствования. – М.: Экономические науки, 2006.

8.Пасхавер Б.И. Рентные проблемы в СССР. – Киев: Наукова думка, 1972.

9.Российский статистический ежегодник, 2007: Стат. сб. – М.: Росстат, 2007.